ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК

К июню 2002 года я наконец уговорила своих иностранных друзей не приезжать ко мне в гос­ти: пыльный Петербург тогда утопал в строительных лесах. О том, что творится за ними, и ду­мать было страшно: моему избалованному европейскому глазу казалось очевидным, что за эти­ми неровно смонтированными досками и ржавыми балками ничего качественного твориться не может. Русские приятели в конце концов убедили меня, что дело — в итоге — не в лесах, а скорее в том, что происходит за ними...

А за ними город готовился к трехсотлетию, чистил пе­рышки — в первый раз с тысяча девятьсот энного года. Тем не менее, проходя мимо натянутых на скорую руку зеленых сетей, из-за которых доносился разношерстный гул инструментов вперемежку со вполне конкретными русскими словосочетаниями, я ностальгически вспомина­ла Париж. Там, в двух шагах от Place Vendome, не так давно доводили до кондиции Hotel Costes, а за углом от него, прямо на площади, строили новый Hyatt. От этой возни облик площади во­все не пострадал: здания, находящиеся на реставрации, предусмотрительно затянули в панно, точь-в-точь повторяющие оригинальные фасады — парижане не склонны терпеть под боком уродства. В Петербурге количество зданий, затянутых в леса haute couture, на июль 2002 года сводилось к одному.

На парадном кремовом «корсете» этого не очень большого, но и не малень­кого особняка на Мойке, 59 был воспроизведен удивительно точный рисунок фасада. Подиум дорогому «корсету» не требовался: рядом Невский, лучшая городская витрина. Тогда, много месяцев назад, я и не подозревала, что одной из первых увижу 29 гостиничных номеров в шикарно отреставрированном особняке. Или что хозяин Елисеев Палас Отеля и Талион Клуба предложит мне заняться редактированием своего клубного журнала. Много­численные опасливые комментарии моих близких и дальних знакомых не заставили себя дол­го ждать: косточки таинственного хозяина особняка передо мной перемыли все кому не лень. С удовольствием клали на стол статьи из старых и новых газет, присылали ссылки на «улича­ющие» интернет-сайты или просто приводили веские устные доводы.

Следующее интервью родилось не как интервью, а как беседа.

С Александром Иосифовичем Ебралидзе мне хотелось поговорить о многом. К моему удивлению, он по-мужски ответил да­же на самые неприятные вопросы. Эта девятичасовая беседа перед вами. В несколько сокра­щенном, но вполне раскрывающем суть дела виде.

- Расскажите, как все начиналось.

- Впервые я попал в это здание в 1992 году. Зашел в Большой актовый зал - туда, где сейчас находится ресторан. Вокруг было темно, я за­метил старинные каминные часы, долго на них смотрел, и в какой-то момент мне показалось, что они со мной заговорили. Выйдя из особняка, я перешел на другую сторону Мойки, остановился на на­бережной у Строгановского дворца и вдруг мысленно все себе представил. Я увидел Талион Клуб - таким, каким вы видите его сегодня. В мельчайших деталях... Любая реконструкция и стройка - далеко не легкий процесс. Мне говорили: «нельзя», «невозможно» - а я, не обращая ни на кого внимания, продолжал реставрировать. Упрямо. Упорно. Не сворачивая с курса. В процессе реконструкции здания круг единомышленников рос, и сегодня все, что тогда было начато и задумано - завершено и построено.

- Стройка, действительно, дело непростое. И все же процесс строи­тельства затягивает, как наркотик. Собираетесь пи вы строить что-нибудь еще или все же решили наконец остановиться?

- Нет, мы пока не останавливаемся - строим дальше. Проект на Мой­ке я разделяю на 4 этапа. Талион-1 - сам Клуб, открылся в 1997 году. Строительство Талиона-2 - Елисеев Палас Отеля было завершено в мае прошлого года. К проекту Талион-3 мы приступили всего 4 месяца назад. Он подразумевает расширение гостиницы Елисеев Па­лас Отель до 100 номеров, открытие на первых этажах здания торго­вой зоны высокого уровня и создание универсального кинокон­цертного зала на 700 мест. Оснащенный новейшей техникой, обес­печивающей высокий уровень акустики, он будет использоваться и как конференц-зал. На самом верху, на крыше, с видом на город, бу­дет построен плавательный бассейн с открывающимся верхом. Та­кой бассейн я впервые увидел в 1993 году на крыше одного из оте­лей Западного Берлина и был настолько им впечатлен, что еще тог­да задумал построить такой же. Думаю, года через три и эта очеред­ная стройка будет закончена.

Мы не страдаем мегаломанией, просто после окончания реконст­рукции и реставрации Клуба и Отеля я сделал определенные выводы. Существует единый исторический комплекс, построенный на фундаменте деревянного Зимнего дворца Елизаветы Петровны. Растреллиевский дворец занимал территорию от Невского проспекта до Кирпичного переулка и от набережной Мойки по Малой Мор­ской. Подвалы и коммуникации особняков, являющихся частью этого комплекса, сегодня находятся в катастрофическом состоянии: в подвалы Талион Клуба, например, до реставрации со всех сторон просачивалась вода. Скажу так: невозможно есть белый хлеб, стоя по пояс в грязи. Необходимо полностью поменять инфраструктуру всего комплекса, начиная от коммуникаций и кончая укреплением фундамента и стен с заменой перекрытий. Кроме того, мы за свой счет расселяем коммунальные квартиры. Не говоря уже о том, что, реставрируя и восстанавливая этот уникальный комплекс истори­ческих памятников архитектуры, мы создаем новые высокооплачи­ваемые рабочие места. И последнее: благодаря этому строительству город получит перечисленные нами дополнительные средства - та­ковы условия инвест-проекта.

- А Талион-4?

- Я попрошу вас повторно задать мне этот вопрос, как только мы по­дойдем к завершению проекта Талион-3. Сегодня могу сказать вам следующее: общий срок реализациии проекта - 15 лет. К 2010 году все будет освоено.

- Ваш интерес к историческим зданиям Петербурга не ограничива­ется кварталом на углу Невского и Мойки. Вы реставрируете еще и особняк Шереметьева на Кутузовской набережной. Неужели будет еще и Талион-5?

- Поясню сразу: мы и не собирались реставрировать этот особняк - бывший Дом писателей сгорел 10 лет назад и в последние годы на­ходился на грани разрушения. Как человек, не один год занимаю­щийся строительством, я хорошо знаю, что все дворцовые здания -не только в Санкт-Петербурге, но и во всем мире - считаются зда­ниями проблемными: их реставрация, сохранение и особенно содер­жание - очень дорогое удовольствие. Реставрация дворцовых поме­щений - не тот бизнес, который приносит немедленные огромные доходы. Трудно не согласиться с тем, что залы исторических зданий красивы, но эта красота денег не приносит - она не приспособлена для современной жизни, для современных требований. Намного проще и выгоднее построить новый жилой дом или офисное поме­щение и сдавать их в аренду или продать. Несмотря на это, к 300-ле­тию Санкт-Петербурга мы взяли на себя обязательство спасти этот дом от окончательного разрушения и, прежде всего, восстановить его фасад. Все обещанное мы выполнили в срок. Еще раз повторю: надо что-то делать, что-то конкретное - для сохранения историче­ских зданий в центре города. Кстати, я приглашаю (как приглашал и с самого начала) всех желающих принять участие в этом проекте, пожалуйста! ...Вот только где они?

- Выражение «бесконечный ремонт» - одно из самых любимых ино­странцами русских выражений. Вам всегда удавалось укладывать­ся в установленные вами же сроки?

- Нет, не всегда. Какие-то отклонения в большинстве случаев неиз­бежны, но я всегда заканчиваю то, что начинаю. Лично я в какой-то момент понял, что стройка есть образ жизни. Но каждый этап на­шей деятельности обязательно должен иметь конкретные начало и конец: всегда можно что-то придумать, а можно что-то сделать. Так вот, если меня спросят, что я предпочитаю - придумывать или де­лать, то я без колебаний отвечу: делать. Сегодня вообще многое мы должны просто делать: сейчас время такое - делать. «Кем хочешь быть - Гамлетом или Дон Кихотом?» Я - Дон Кихотом. Несомнен­но. Сабля в руки - и вперед. Но перед боем, как человек мыслящий, я всегда беру тайм-аут на размышление - чтобы сознательно идти на риск.

- У вас в кабинете висят три больших портрета.

- Да, это портреты трех великих исторических личностей: Петра Пер­вого, Ганнибала - карфагенского полководца, и Георгия Саакадзе -грузинского полководца. Портреты эти делались по моей просьбе, по моему заказу. Они для меня тоже представляют определенный этап в осмыслении жизни.

- Похоже, вам импонируют сильные, деятельные личности?

- Да, они мне импонируют. Я с ними беседую, когда остаюсь один на один (улыбается). Лет пять тому назад я мысленно разделил людей деятельных на две категории. К первым я причисляю тех, которые начали какое-то большое дело и закончили его - как Петр Первый, который сделал Россию великой морской державой, империей. Ко второй категории людей я причисляю личности не менее великие, которые, однако, не смогли завершить своего большого дела, погиб­нув в процессе борьбы. Так Ганнибал погиб в борьбе с Римской им­перией, а Георгий Саакадзе - в борьбе с иранским шахом. Сам я для себя еще не решил, что важнее: начать и закончить или начать и по­гибнуть в борьбе во имя великой цели. Я думаю над этим.

- Не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Используя слово важнее, вы подразумеваете необходимость или даже неизбежность выбора. Разве нельзя жить конструктивно, и в то же время не жертвуя принципами?

- История, Катерина, не любит сослагательного наклонения. Неизвестно, по какому пути пошла бы Россия, если бы огромная созидательная сила Петра Великого не была основана на жестоко­сти. Это - большая, серьезная тема. Изучая историю этого дома, я задумался о том, как Александра Невского могли причислить к лику святых. Александр Невский, который проливал кровь своих соотечественников, восставших против монголо-татарского ига. Очень непростая судьба... Для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, я изучил историю Александра Невского, историю нашествия монголо-татар на Русь. (Пауза). И в итоге понял, в чем величие Александра Невского. Он - достойный человек. Достойный воин. (Пауза), Не знаю, ответил ли я па ваш вопрос.

- По-своему да… Среди ваших героев – грузин Георгий Саакадзе. А сами вы считаете себя грузином или русским?

- Вообще-то я всегда стараюсь все обострять - хотя бы мысленно, теоретически. Задаю себе вопрос: кто мои дети? Мои дети - русские. Моя жена - русская. Они родились в Санкт-Петербурге, выросли в Санкт-Петербурге. Но мои родители - грузины. Я не могу быть хо­рошим русским, не будучи хорошим грузином. Поэтому, безуслов­но, я грузин - хотя из Грузии я уехал, когда мне было 15 лет, и всю последующую жизнь прожил в Санкт-Петербурге. Поэтому все, что я делаю, я делаю для страны, которая сегодня является моей роди­ной - для России.

- А как вы смотрите на сегодняшние непростые отношения между Грузией и Россией?

- В истории всегда есть место недоразумениям. Я вырос в погранич­ном городе, в Батуми, в котором русские составляли более полови­ны населения. И я всегда гордился тем чувством интернационализ­ма, которым в целом была насыщена Грузия. То напряжение, на ко­тором сейчас заостряют внимание, длится всего лишь около 8-10 лет. Эти 10 лет, с учетом того, что мы живем в это время, кажутся нам большим сроком, но при этом нельзя забывать, что 10 лет - да­же не молекула в историческом масштабе. В историческом масшта­бе 10 лет - ничто. Есть исторические факты: как православное госу­дарство, как народ Грузия своим существованием обязана России. Уважение и взаимная тяга грузинского и русского народов генетиче­ски заложены и в грузинах, и в русских. Абсолютно все, что будет ме­шать этой дружбе, будет в определенный момент поглощено и унич­тожено. Это - вопрос времени. Происходящее сегодня есть просто глубочайшее недоразумение: как со стороны слабого - Грузии, так и со стороны сильного - России. И разрешение этого недоразумения -вопрос времени, и я уверен, что Бог не позволит этому недоразуме­нию перерасти в серьезный конфликт.

- Вы верующий человек?

- Да, я человек верующий…(молчание). Однажды, будучи еще малень­ким мальчиком, я перелез через забор в соседский двор - за инжи­ром. Большой белый инжир. Если называть веши своими именами, я перелез в чужой двор, чтобы украсть чужой инжир. Когда я его со­рвал, то сосед - а это был настоятель одной грузинской православ­ной церкви в Батуми - застал меня на месте преступления. Он при­нес мне лестницу, дал мне корзину и сказал: «Собирай весь инжир и неси его домой». Помню, что от стыда я был готов провалиться сквозь землю. Мне было тогда 5 или 6 лет. Кое-как корзину я все-та­ки наполнил, после чего он привел меня к себе домой и подарил мне книгу - Библию. Он меня и крестил в дальнейшем, а много лет спу­стя он стал главой грузинской православной церкви Ефремом III... Я человек верующий, но распространяться на эту тему я не люблю. Позвольте ограничиться следующим: в Бога я верю и очень часто полностью доверял Богу свою судьбу.

- Возвращаясь к разговору о сильных личностях: в коллективе Тали­он Клуба вы - лидер?

- Вся моя жизнь - на виду. На своем примере я показываю, что на ра­боту надо приходить вовремя, что надо вести здоровый образ жиз­ни, работать и думать не только о себе, но и о других. Компания со­здавалась мною самим, поэтому мне очень легко с людей требовать. Но я требую от других только того, что сам выполняю каждый день.

- И все же на мой очень конкретный вопрос вы не ответили.

- Меня можно упрекнуть во многом, но никак не в отсутствии кон­кретики. Поэтому на ваш предыдущий вопрос отвечаю: несомнен­но, да. При этом я всегда ищу и нахожу единомышленников, и во главе каждого отдельного подразделения стоят именно такие лиде­ры-единомышленники. Каждый из них организовывает, зажигает и воодушевляет свое подразделение. Но лидерство имеет одну осо­бенность - оно не любит сытой жизни, его нужно подтверждать ра­ботой каждый день.

- По-вашему, лидерство как черта характера закладывается генети­чески, или лидером человека делают обстоятельства?

- У меня нет ответа на ваш вопрос. Могу судить об этом лишь на сво­ем конкретном примере: обстоятельства, сама жизнь на определен­ном этапе помогли мне сделать правильные выводы... ведь все мы делаем какие-то выводы: прожил день - и неизбежно делаешь выво­ды. Я, во всяком случае, стараюсь поступать именно так. Так вот, мое главное правило я сформулировал бы следующим образом: ситуа­цией всегда надо управлять, никогда нельзя идти у нее на поводу и совершать действия, задач и финальной цели которых ты не пони­маешь. Я довольно рано понял, что значит «взять ситуацию в свои руки», а с годами я сделал еще один вывод: лучше быть в сложных обстоятельствах, но управляешь ими, чем быть в комфортных обстоятельствах и быть управляемым. Более того, я намеренно ставлю се­бя в сложные обстоятельства: я не ищу сытой жизни. От сытости до животного образа жизни - один шаг. Поэтому я всегда устанавли­ваю себе определенные ограничения.

- Вам нравится управлять людьми, держать ситуацию в своих руках. Не поэтому ли в прессе и на различных сайтах в интернете вас час­то называют «авторитетным бизнесменом»? Объясните, пожалуйста, значение этой формулировки: на мой взгляд, лидер и «автори­тетный бизнесмен» - не совсем одно и то же.

- Я не знаю, что значит быть «авторитетным бизнесменом». Но знаю одно: если лидер - понятие положительное, то формулировка «авто­ритетный бизнесмен» в прессе, наоборот, всегда носит отрицательный оттенок. Думаю, что в моем случае намекают на мое прошлое ведь я много лет провел в и с исправительно-трудовых учреждениях. Это было очень давно, но это было. Этот период - не тайна в моей биографии. Я не кричу об этом, наверное, на каждом перекрестке, но и не делаю из этого секрета. За свое прошлое мне не стыдно. Более того, если некоторые формировались как личности в институте или в армии, то я как личность формировался в исправительно-трудо­вых учреждениях. Я многому там научился и многое в своей жизни пересмотрел. Своему прошлому я обязан многим - хотя бы тем, что сделал правильные выводы. Несмотря на это, все те, кто сегодня на­меренно хотят задеть меня и мой бизнес, вспоминают 70-е и 80-с го­ды - то есть поднимают ту часть моего прошлого, которая, в их по­нимании, меня чернит.

- Правильные выводы? Скажите, пожалуйста, какие конкретно!

- Я сделал очень много выводов. По-настоящему много. В этой корот­кой беседе охватить все я, наверное, не смогу. Основной вывод - ты должен иметь право смотреть в глаза своим детям. У тебя должен быть ответ на любой вопрос, в частности на вопрос: «Почему ты так поступил?» Так вот, каждое утро, когда я чищу зубы и смотрю в зер­кало, мне на себя смотреть не стыдно. Нам не дано изменить того, что было в прошлом. Наверное, именно поэтому многие пытаются каким-то образом оправдать свое прошлое. Я не буду этого делать. Если быть четким в формулировках, то скажу так: первая судимость (8 лет) была за разбойное нападение и хранение огнестрельного оружия, вторая (5 лет) - за хулиганство и сопротивление властям. Вот четкая юридическая формулировка тем преступлениям, по ко­торым меня осудили. Оба раза я был освобожден условно-досрочно.

- Вы только что привели юридическую формулировку. А разве бывают еще какие-то формулировки?

(Молчание) Я помню судью, который выносил мне приговор. У него все зубы были золотые, а на судейскую зарплату тогда золотые зубы было не вставить... Но самое главное, я прекрасно помню фамилию оперативника, который меня задерживал, и те слова, которые он мне тогда сказал... «Ты мне потом скажешь спасибо, что я тебя задер­жал». Так вот, Леониду Борисенкову я в течение многих лет говорил и говорю спасибо за то, что он меня тогда задержал.

- Одни живут по законам церкви, другие - по законам государства, третьи сами составляют собственный моральный кодекс. Мне не раз говорили о том, что вы - человек, который поступает не по за­кону, а по понятиям. Позвольте спросить: после всего пережитого, сегодня законы для вас вещь однозначная или неоднозначная?

- Повторю еще раз: я сделал правильные выводы. Выводы, благодаря которым я стал законопослушным гражданином. Но кроме законов в жизни существуют еще и очевидные понятия добра и зла. Все мы знаем, «что такое хорошо и что такое плохо». Я живу еще и по этим понятиям. Законы - это всего лишь правила, за­щищающие власть имущих от власть неимущих. И нужны законы только тогда, когда есть, что защищать. Власть имущие, собственно, сами эти законы и придумывают. И когда власть имущие сменяют друг друга, с ними меняются и законы. Заметьте - законы, а не веч­ные понятия добра и зла. Бывает, что закон и моральные нормы входят в противоречие между собой, и тогда я сам - порой мгновен­но, а порою после долгих размышлений - делаю свой выбор. В лю­бом случае, все те, кто знаком со мной не один день, знают, что я че­ловек, абсолютно предсказуемый в своих поступках, и что буду по­ступать правильно. А за все то, что в прошлом, я уже расплатился -своей свободой и страданиями своей семьи и детей.

- Расскажите о своей семье. О той, в которой вы выросли, и о той, ко­торую построили сами.

- Женился я, когда мне было 18. Женат более 30 лет. Во все трудные вре­мена со мной, так или иначе, «путешествовали» моя жена с двумя детьми на руках и многим, очень многим я обязан свой семье... Без меня им было непросто - жили в коммуналке, в комнате в 14 кв. метров, на за­работную плату моей жены - 120 рублей. Сейчас я уже дедушка: внуч­ке 3 года. (От редакции: за время подготовки номера в печать у Александра Иосифовича Ебралидзе в Америке родилась еще одна внучка. Назвали се Александрой). У меня 2 девочки: старшая дочь (27 лет) жи­вет в США, младшая (25 лет) - в Великобритании. Это их выбор. Я в этот процесс не вмешивался, но сегодня больше всего мне хотелось бы, чтобы они вернулись в Россию и жили здесь, в Петербурге. Что касается семьи, в которой я вырос, то здесь тоже все очень про­сто. Мои родители работали в средней школе: мать преподавала мате­матику, отец - историю, русский язык и литературу. Отца репрессиро­вали в 1933 году, когда ему было 16 лет. Освобожден он был в только в 1947-м, женился на моей матери, а в 1948-м был снова арестован. В 1953-м он был снова освобожден и окончательно реабилитирован. У меня осталось несколько сильных впечатлений, связанных с мои­ми родителями. Расскажу вам о самом сильном из них. У отца был друг, Александр Александрович Городецкий, они вместе прошли ста­линские лагеря. После реабилитации Александр Александрович жил и работал в Москве. К сожалению, уже давно умерли и мой отец, и Александр Александрович. Так вот, моим самым сильным впечатле­нием являются встречи моего отца с Александром Александрови­чем. Больше всего меня интересовало, почему, будучи в ссылке, они поднимали тост за Сталина. Я всегда спрашивал у отца: «Как вы могли пить за его здоровье, если он вас и посадил?» Ответ был один: «Вырастешь - поймешь!»

- Выросли - поняли?

- Думаю, что да. Не знаю, до конца ли... но думаю, что да. (Молчание, затем, прерывая мой уже почти сформулированный вопрос) Прости­те, но я не хотел бы далее распространяться на эту тему. Физически отец был очень сильным человеком. Но он сильно болел и, умирая (об этом мне рассказывала мать), сожалел о том, что не до конца направил меня по правильному пути. Это были его последние слова. Поэтому все, что я делаю в жизни, я соизмеряю с этими сло­вами.

- А ваши дети когда-нибудь задавали вам вопросы о вашем про­шлом?

- В семье я - плохой собеседник. Может быть, поэтому вопросов о мо­ем прошлом дочери мне никогда не задавали. Несмотря на это, между нами всегда шел такой молчаливый диалог. Я всегда чувство­вал, что все - на моей стороне. Самая высокая оценка наших взаи­моотношений заключается, наверное, в том, что в письмах и в бесе­дах с моей женой мои дети, старшая - своего будущего супруга, а младшая - своих друзей - всегда соизмеряют со мной: насколько они на меня похожи или насколько они от меня отличаются. Своим дочерям, уже взрослым, я давал следующее напутствие: сделайте так, чтобы мне за вас было не стыдно.

- Какие человеческие качества вы цените в людях превыше всего? И какие качества вы, наоборот, не приемлете?

- Больше всего ценю верность. Несомненно, верность. Это очень ем­кое понятие. И, соответственно, не приемлю предательства.

- А в себе? Какие качества вы больше всего цените в себе? И что вам в себе не нравится?

- Дайте подумать... (пауза). Упрямство. Да, упрямство. Ведь у упрямства есть и отрицательная, и положительная стороны.

- Расскажите о своем распорядке дня. Занимаетесь ли вы спортом? С кем обычно обедаете, ужинаете? Как проводите свое свободное время? Что читаете?

- По спорту: спортом я занимаюсь с шести лет - играл в водное поло. Спорт и был причиной моего переезда в Ленинград. Сегодня в моей жизни спорт занимает полтора-два часа ежедневного времени. Последние 20 лет я увлекаюсь единоборствами.

Мой распорядок дня не меняется уже десятки лет. Встаю всегда в одно и то же время в 5.30 утра. В 20 минут девятого я уже на рабо­те. Мой рабочий день длится 12-14 часов. Бизнес - ланч для меня -еще один рабочий момент. Естественное продолжение каких-то де­ловых встреч. Перед обедом читаю газету «Коммерсантъ». Новости все просматриваю утром в интернете. Телевизор не смотрю. В кино не бываю. Ужинаю очень редко. Читаю только историческую лите­ратуру: в истории я нашел все ответы на вопросы современности.

- Александр Иосифович, вы попросили меня не углубляться и не за­давать вам дополнительных вопросов о вашем отце, его лучшем пруте, их наверняка непростом отношении к Сталину и особенно о том, почему они поднимали за него тост. Но вы только что снова заговорили об истории, и я не могу не попытаться еще раз задать Вам этот вопрос. Позволите?

(Пауза). Хорошо, я вам отвечу. Я испытываю глубокое уважение к Иосифу Виссарионовичу Сталину. Думаю, отец испытывал такое же уважение. (Снова молчание). Огромное государство, огромный подъем, огромные жертвы... А вы мне скажите, где вы видели подъем без жертв? Я никогда не видел подъема, основанного на бе­сконечном теоретическом обсуждении какого-либо вопроса. Там, где есть прорыв, там есть жертвы. К сожалению, это так.

- А как складываются ваши отношения с сегодняшней исполнитель­ной властью?

- Я - бизнесмен. Я обязан находить с исполнительной властью точки соприкосновения. Проект Талион в целом я рассматриваю как пи­лотный проект по реконструкции центра Санкт-Петербурга: на его примере мы хотим показать, как можно решить проблемы сохране­ния и реконструкции исторического центра города. Не говорить, а построить и показать на деле. Это очень важно.

- Ваши проекты - проекты дорогостоящие, а средства на ведение строительных работ такого масштаба найти непросто. Как вы ре­шаете эту проблему?

- Мы - публичная компания, наши взаимоотношения с банками прозрачны: каждый этап инвестиций требует огромной подготови­тельной работы большого коллектива людей. А поэтапность работ напрямую связана с возвратом кредитных средств.

- И последнее: расскажите, пожалуйста, о своем собственном челове­ческом отношении к деньгам. Вы принадлежите к той категории людей, которых называют self-made man, то есть человек, который сам сделал деньги. А деньги, они легко портят людей - и прежде всего тех, кто с ними не рождается.

- Денег не хватает всегда. Просто каждый из нас находится в своей плоскости: и если мне сегодня не хватает денег, то речь, конечно, идет не о деньгах, необходимых для быта и для комфорта, а о день­гах, которые нужны для тех проектов, которые намечаешь. При обсуждении различных бизнес-предложений, если я слышу циничные рассуждения о жизни, в том числе о людях или о деньгах, то я просто сразу же прекращаю переговоры. И этого человека для меня больше не существует. Круг моего общения узок. И для тех, кто вхож в мой круг, деньги не должны являться самоцелью.

- Вы - крупный бизнесмен. Это прежде всего означает, что Вы дела­ете правильные шаги - шаги, которые приводят к зарабатыванию денег. Мы только что говорили о том, что денег всегда не хватает. Говоря о простых людях, которые по сравнению с вами находятся в несколько другой плоскости, о тех, которые после социальных ка­таклизмов, не так давно происшедших в этой стране, остались со­всем без денег, какой совет вы могли бы им дать? Что нужно делать для того, чтобы прийти к деньгам?

- Мечтать. Для начала надо мечтать. И еще: надо обязательно что-то делать - для того, чтобы свои мечты осуществлять.

Катерина Инноченте